Канцлер Германии Ангела Меркель во всеуслышание признала провальными попытки ее страны построить мультикультурное общество и интегрировать в него мусульман. У России есть еще лет двадцать, прежде чем она столкнется с европейскими проблемами, считают эксперты.
Вот уже 50 лет Германия принимает под свое крыло мигрантов всех национальностей и вероисповеданий. А уж после закона об иммиграции, принятом в 2005 году, она вообще стала чуть ли не самым толерантным европейским государством.
Однако в последнее время немцы, кажется, устали расплачиваться за историческое прошлое. Неделю назад, выступая по государственному каналу, германский министр по делам семьи Кристина Шредер сообщила, что немецкие дети в школе подвергаются нападениям и дискриминации со стороны детей-мигрантов.
Не так давно Ангела Меркель выражала сожаление по поводу того, что новому голландскому правительству придется опираться на поддержку Герта Вилдерса – правого популиста и противника мусульман. И вот вчера, выступая на собрании своей консервативной партии ХДС в Потсдаме, канцлер сказала, что в Германии люди, представляющие разные культурные традиции, мирно сосуществовать не могут.
Ключевым аргументом стало то, что приезжие – в частности, турки, составляющие самую крупную диаспору и коих на территории страны уже 1,7 миллионов – не хотят учить немецкий язык и общаться на нем.
Российские эксперты считают, что концепция мультикультурного общества, которое пытались построить в Германии, была обречена на поражение с самого начала.
«Безусловно, то, что называется межкультурным диалогом, – вещь достаточно провальная, так как соблюдать надо права конкретных людей, а не культур и абстрактных народов», – отмечает правозащитник Дмитрий Дубровский.
По его мнению, интеграция в любое сообщество зависит, в первую очередь, от социального статуса, а не от культурных или религиозных отличий. В частности, в Германии произошла так называемая «геттоизация».
«Люди внутри окуклились, им не нужен немецкий язык – зачем, если они живут в этих гетто? Они там учатся, получают работу, им незачем говорить на немецком», — заявляет Дубровский.
С подобными проблемами уже давно сталкиваются европейские государства: Великобритания, Скандинавские страны, Франция. Арабскому населению во Франции не нужен французский язык, так как у них нет никаких шансов выехать из гетто, пробиться наверх, нет карьерного лифта.
Напротив, вице-президент Петербургской ассоциации социологов Виктор Воронков считает, что немецкие власти раздувают проблему на пустом месте. Обострение ксенофобии в Европе, выражающееся во фразе «куда вы все понаехали?», он называет лишь легким правым креном, н
2054
о не более чем колебанием маятника. Если в гетто иностранец чувствует себя комфортно, значит, он уже интегрирован, считает Воронков.
«Государство считает мигрантов неинтегрированными. А они, между тем, могут прекрасно себя чувствовать. Хотя гетто – и не лучший способ проявления толерантности», — замечает он.
Тем не менее, социолог также считает программу мультикультурного сообщества «прекрасной, но пафосной и не совместимой с реальной жизнью».
Отметим, что в Германии крайне приветливо относится к мигрантам не только государство, но и многочисленные общественные организации, которые «тут же подхватывают иностранца под белы ручки» и помогают ему обустроиться в стране.
Между тем, проект создания межкультурного общества провалился потому, что политики оперировали абстрактными категориями, считает Дубровский. Они удобны для политических целей, но не работают в реальности. Не существует каких-то абстрактных мусульман, в отношении которых следует принимать какие-то законы.
«В точно такую же ловушку попала петербургская городская программа «Толерантность». Внимание в Северной столице обращают не на права граждан, а на какие-то межкультурные и межнациональные конфликты», — говорит правозащитник.
По его мнению, нельзя говорить ни о какой интеграции в Петербурге, пока студентам с Северного Кавказа – то есть, гражданам РФ – при регистрации нужно заполнять дополнительную анкету, в которой следует указать на возможное родство с бандитами.
По словам ученого, мигранты в России бесправными, а заявления чиновников о том, что адаптация должна быть обоюдным процессом, ничем не подкреплены.
Однако публицист и член питерского «Яблока» Борис Вишневский согласен с Меркель в том, что мигранты могут и сами не желать интегрироваться в принявшее их общество.
«Достаточное число межнациональных общин предпочитают жить по своим обычаям – резать баранов у Апраксина двора и устраивать какие-то шумные празднества в центре города. Не особенно беспокоясь о том, как это воспримут окружающие», – говорит публицист.
Что касается проявления насилия, то к религии все эти проблемы не имеют никакого отношения, считают российские эксперты. Конечно, случаются отдельные нападения, но ими занимаются не этнические или религиозные группы. «Этнических криминальных группировок, о которых все говорят, вообще не существует», — замечает Виктор Воронков.
По словам представителя УФМС по Петербургу и Ленобласти, сейчас в регионах вообще нет проблемы ксенофобии: ни в отношении иностранцев, ни наоборот. В любом случае так называемое «коренное население» что в Германии, что в России, скорее беспокоит нарушение их личного спокойствия. А связано это может быть только с демонстрацией незнакомых обычаев, а не с национальностью, религией приезжих или с угрозой демократическому обществу со стороны ислама, о которой говорил в своей книге бывший член правления Бундесбанка Тило Саррацин.
«Преступления с участием иностранцев составляют лишь 1,5-2% из общего числа. Да и то, конфликты у них чаще всего происходят между собой», — заявили в УФМС.
Там также напомнили, что большинство мигрантов в России – трудовые, им не важно, что происходит в городе. Единственное, что их волнует – чтобы им честно заплатили за работу.
Заметим, Ангела Меркель в своем выступлении перед ХСД подчеркнула, что Германия распахнула свои двери гастарбайтерам еще в 1960-х, и с тех пор немцы в тайне надеялись, что они уедут. Однако этого так и не произошло.
В УФМС по Петербургу добавили, что от Европы Россия отстает на несколько десятков лет, и миграционное законодательство здесь только развивается. То есть, у России есть еще лет двадцать, прежде чем она столкнется с европейскими проблемами.